К рынку примыкает старый город. Ничего интересного я для себя там не нашел – кривые узкие улочки, в общем ходить туда особо не зачем. Знакомые ливийцы всячески стращали меня и не советовали туда ходить. Хотя природное любопытство несколько раз толкало меня на посещение этого квартала. Как правило, дальше его окраин вглубь я не заходил, боялся заблудиться. У меня был друг ливиец, семья которого – (отец и мать) жили там и один раз я ходил с ним в гости к родителям. Так вот отец этого ливийца рассказал мне, что в старом городе живут люди, никогда не покидавшие его пределов. Сам он их не встречал, но его брат, живший где-то дальше в глубине старого города таких видел. И они, говорил старик, до сих пор считают всех иностранцев итальянскими оккупантами. В общем-то я не слишком поверил в правдоподобность этого рассказа но все равно ходит туда, вглубь старых кварталов как-то расхотелось... Старый город по площади относительно небольшой – по периметру его можно обойти где-то за час с небольшим.
Справа от рынка находится здание которое называется Сарай – резиденция древних правителей Триполи – там сейчас Национальный музей Джамахирии.. В музее собрано все по истории, географии и природе Ливии. Правда большая часть экспонатов (не считая залов с экспонатами рассказывающих о войне с итальянцами, ливийской революции и дальше), по-моему, была собрана еще итальянцами и англичанами и с тех пор практически не менялась. Тем не менее, я рекомендую всем, кто поедет в Триполи посетить этот музей, поскольку вряд ли им представиться возможность поездить по стране так, чтобы познакомиться с ее историей природными условиями и культурой более полно, чем это представлено в музее...

На следующее утро я проснулся рано. Солнце еще только всходило и на улице было прохладно. Я вышел на улицу и увидел величественную картину. Пустыня начиналась прямо за тыловой стеной нашего дома, представлявшего из себя сборный металлический ангар. Метрах в ста – ста пятидесяти от границ части в сторону Алжира виднелась небольшая рощица из молодых деревьев, невысоких – метра полтора высоты не больше. «Оазис» - подумал я (только через пару дней я узнал, что на этом месте был сток бытовых вод из нашей части). Еще подальше – метрах в трехстах поднималась цепь холмов переходящих в невысокие горы желтого и красного цвета. Мне трудно описать, как это было красиво в лучах восходящего солнца. Уже значительно позднее, я узнал, что сам город Гадамес находится в оазисе, который называется «Жемчуг пустыни», есть правда и другой вариант перевода «Жемчужина Сахары». Но это в русском языке. Сами понимаете в переводе с русского «пустыня Сахара» для араба слова «пустыня Пустыня» будут полной бессмыслицей. Так что остановимся на первом варианте. Вообще Гадамес – маленький город (там, по-моему, в то время не было и 10 тысяч населения.) – вначале показался такой, простите, дырой, что от накатившей тоски захотелось просто завыть. Вспомнилась довольная рожа заместителя старшего группы, когда тот объявлял мне о переводе в другую группу. « Загнал на край света» - подумал я. Но ничего, жизнь есть жизнь, в ней, как говорят, все бывает. Я был молод, полон энергии и надолго портить себе настроение из-за какого-то дурака не хотелось. Не буду описывать довольно скучный процесс обучения танкового батальона, это мало кому интересно. Впрочем и там были яркие эпизоды но о них потом. Для поездок по бытовым вопросам нам дали три джипа. До этого я ни разу не садился за руль джипа. И вот тут я понял какая это прекрасная для пустыни машина. Минимум приборов управления и прекрасная проходимость по пескам. Для начала один из ливийских офицеров (подозреваю, что это был контрразведчик) устроил нам экскурсию по окрестностям и показал примерное прохождение алжирской и тунисской границ, чтобы нас ненароком не занесло в соседнюю страну. Выглядело это примерно так : въехав на какую-нибудь возвышенность он показывал на какую-нибудь сопку и говорил «Вот эта гора точно наша, та подальше, по-моему, тоже, а вон та, левее, уже алжирская (тунисская)» Половина указанных нам высоток представляла из себя песчаные барханы которые во время песчаной бури свободно могли «переехать» на другое место, так что не желая вызвать международные осложнения мы вечером решили не ездить на север и запад без сопровождения местных. Впрочем, проблему представляла только тунисская граница, поскольку тогда, при Бургибе, ливийско-тунисские отношения были далеко не безоблачны. Так что ездили мы сами, соблюдая, естественно, меры предосторожности при выезде в пустыню. ( Перед выездом заправляли полный бак, грузили канистры с водой, аптечку и рацию). Ну и кроме того мы были обязаны сообщать местным в каком направлении и на какой срок отъезжали.